Битва пристрастий

 Фото bit.ua

ПО ТЕМЕ:

 

Коллеги Путина возрождают историю Гитлера — The Washington Post

Западные нефтяные компании играют на Путина несмотря на санкции — The Washington Post

Дайджест зарубежных СМИ: крымский сценарий на востоке Украины

Я постоянно слежу за зарубежной прессой и тем, что она пишет об Украине, вокруг Украины и около нее. За деятельностью некоторых зарубежных журналистов я слежу и в социальных сетях.

 

Вот что заметила: в деле мирового освещения украино-российского конфликта, как минимум в Европе, на первый план давно и верно вышли персональные предпочтения. В отличие от журналистской объективности, мифической честности и баланса комментариев, а также отстаивания общечеловеческих ценностей, сейчас главную роль играют именно персональные предпочтения. Угроза современному миропорядку? Нет, не слышали. Свобода, справедливость и "великие европейские ценности"? Что это? Иногда коллеги подбрасывают ссылки на очередной шедевр европейской журналистики, где во первых строках можно вычесть все главные послания российской пропаганды. Куплено ли это издание? Думаю, нет. Куплен ли журналист? Тоже не уверена. Все гораздо проще.

 

Он учился в Москве, на изучение русского языка потратил десяток лет, трудный, невыносимый десяток лет в попытках постичь непостижимое — русские лингвистические загогулины. Он знает генеалогию всех российских царей, научился пить все, что горит, в незнакомой компании в неожиданных местах, и, кажется, разгадал эту загадочную русскую душу. То есть он невероятно крутой в глаза тех, для кого "водка-медведь-балайка" — золотое кольцо России. А теперь что же, Россия стыдная страна-агрессор и все это впустую, вместе с его невероятной крутостью? Ну уж нет, теперь это дело и его чести, он всем это докажет в очередной статье, где основным посылом непременно сделает: "А так ли уж правы украинские власти, считая зеленых человечков российскими военными, несмотря на сотню доказательств? Может, все вранье?". Как это было в Крыму, когда Путин твердил "нет там наших". И те же авторы европейских изданий вторили: "Может, и правда, нет там никого? Ведь есть страшный Правый Сектор, все знают про 1954 год, Крым изначально российский и местное русскоязычное население хочет умереть в России!". Потом, конечно, оказалось, что Путин врал. Но слово-то сказано, вернее, напечатано. И дело сделано, вернее, отжато.

 

Не стоит удивляться, когда в известном европейском издании вдруг появляется статья, точь в точь повторяющая российские пропагандистские штампы. Читаем, кто автор, и видим — учился в Санкт-Петербурге, десять лет жил в России, Путина считает великим политиком, жена русская. Вопросы? Никаких. Читаем статью другого известного европейского издания, где внезапно проявляется более прозрачная линия событий — автор жил и работал в Киеве в течение пяти лет. Снова вопросов нет. Это битва пристрастий.

 

Как это происходит с некоторыми европейскими журналистами, живущими в России, но освещающими события региона для зарубежных СМИ. Они едут на место событий, делают сбалансированный, казалось бы, репортаж, собирают максимальное количество неоднозначностей, которые вообще возможно в этом случае собрать, и ставят, в конце концов, вопрос: "так кто же прав?". Вроде все честно. Но сам факт, что в ситуации видимой агрессии одной страны против другой и нарушения ею всевозможных международных договоренностей это в целом ставят под сомнение — характерный знак, не требующий объяснений. Все равно, что зашел он в комнату, где один бьет другого, смотрит на это дело и спрашивает: "А действительно ли бьет? Может, это только видимость, и второй врет? Может, второй сейчас сам бьется лбом о стеклянный столик?". Мозг имеет интересное свойство — фильтровать поступающую информацию, отбрасывая "ненужное". И только персональные настройки помогают давать базовые ориентиры на то, что считать "нужным".

 

На самом деле, объективность появляется там, где нет никакой личной заинтересованности. К сожалению, такой сложный и непонятный для запада регион, — восточная Европа, никогда не привлекал большой толпы обозревателей и специалистов. Здесь, за бывшим ржавым занавесом, двадцать лет что-то происходило, очень нецивилизованное, и мало играющее роли в глобальной расстановке сил. Но тем ценнее стали те единицы, которые с внезапно обрушившимся на зарубежную прессу интересом к Украине и местной политике, смогли хоть что-то разобрать в происходящем. Они худо-бедно знали базис и то, как здесь дела делаются в целом. Остальным пришлось совсем тяжко. Украинский кризис ворвался в зарубежную действительность как землетрясение на Рождество.

 

В маркетинге есть такое понятие "амбассадор бренда", — человек, который представляет интересы определенной марки. Он олицетворяет собой эту марку, говорит о ней в прессе, участвует в событиях, связанных с ней, чуть такие случатся, и "несет" позитивный посыл этого бренда в мир. Можно честно признаться, судя по активности в европейской прессе, либо амбассадоры России слишком активны в сравнении с украинскими, либо их попросту на порядок больше. Верно, и то, и другое.

 

Это неудивительно. Исторически сложилось, что Москва перетянула на себя весь регион, и, в конце концов, стала в некотором роде его "официальным представителем" в мире. Естественно, в Европе существует большое количество людей в совершенно различных сферах деятельности, которые тесно связаны с Россией воспоминаниями и отношениями различного порядка. Тем более что страна эта огромная, там есть где развернуться. Не стоит забывать, — Россия всегда манила людей с крайне специфическим складом личности. Тех, которые действовали "вопреки", — маргиналы, искатели приключений, разного рода акцентуированные особы и романтики всех форм и цветов. Потому что само позиционирование России в мире вызывало множество вопросов. И связаться с ней, полюбить ее, вопреки западному воспитанию, сохранявшему еще позиции времен Холодной Войны "они против нас и мы против них", значило фактически противопоставить себя западному менталитету, усомниться в нем. А что для таких людей Украина? Для маргинального западного ума она скучна, никакого флера тайны, загадки и исторической привлекательности, подчеркнутой холодно-военным противостоянием.

 

Украина — страна аграрная, мирная, тихая и совершенно не стремящаяся к экзальтации, на что слетаются вышеназванные искатели. Потому, Украину любят люди потише, поспокойней. Их голос сравнительно мягче в экзальтированном хоре российского фан-клуба. Хорошо это или плохо для Украины? Это, в первую очередь, неудобно. Потому что громкий эмоциональный вопль всегда перекроет даже самый аргументированный интеллигентный монолог. С другой стороны хорошо, что с помощью последних событий Украина, наконец, вышла из тени и обрела необходимый героический ореол, который привлекает романтиков и маргиналов, пополняющих ряды амбассадоров украинского бренда за пределами Украины. Ведь, честно говоря, если бы не вся эта невероятно лояльная толпа европейских журналистов, когда-то учившаяся в России, или вовсе живущая там ныне, думаю, действие антиукраинской пропаганды в Европе имело значительно меньше шансов.